Лондонский панк-кутюрье Джон Гальяно впервые переступил порог Grand Salon на авеню Монтень, где расположился Дом моды Dior, в 1997 году.
В юности, по его собственному призания, он «легко мог нарядиться в пижамные брюки и куртку мусорщика". Сэм МакНайт, его друг,говорит: «Для панка у него слишком хорошие манеры. Если угодно, в нем есть что-то от Зорро, как его в 30-е годы сыграл Тайрон Пауэр». Он способен на экстравагантные поступки, чтобы добиться нужного эффекта. Однажды , чтобы добиться правильного оттенка розового, один из его помощников по указанию дизайнера плескал на роскошный кремовый атлас красным вином.
«Если я чего-то и добился в моде, – говорит дизайнер, – так того, что отучил женщин от этих невозможных вечерних платьев с корсетами и пышными юбками». Гальяно сшил тысячи платьев-комбинаций.
Дизайнер начал один за другим создавать для Dior коммерческие хиты. Например, сумка-седло, которую он представил в 2000 году. «Мне пришлось научиться угождать вкусам обитательниц Майами, японских туристов и богатых еврейских дам», – говорит Гальяно. Он доводил свои шоу до гротеска: ломал силуэты, раздувал пропорции, увеличивая каблук, делая манекенщицам сюрреалистический макияж. Диор попала в самый центр модного вихря.
Ну а затем последовала печально знаменитая коллекция haute couture 2000 года, посвященная парижским клошарам. Французская публика протестовала против того, что Гальяно посягнул на манеру одеваться бездомных бродяг и превратил их суровую жизнь в забаву для богатых дам. Ему предстояло спасать репутацию фирмы. В творческом смысле Дом оказался на грани банкротства. В своем стремлении преодолеть этот кризис Гальяно подвел компанию к общественному взрыву. Он удержался.
С точки зрения креативности и с точки зрения коммерческого успеха Гальяно стал самым успешным дизайнером Дома Dior со времен самого Кристиана Диора.
Случались и осечки – он считает, что его коллекция а-ля маркиза Казати 1998 года: в основу ее лег образ эксцентричной светской львицы и художницы 20-х годов, была не слишком удачной, потому что буквально следовала оригиналу.
Его последнюю весеннюю коллекцию prêt-à-porter критики тоже оценили более чем сдержанно. Вещи были сшиты как всегда прекрасно, но показ оказался невозможно скучным: как будто для бухгалтерш, считала пресса. «Если кто-то считает, что эта коллекция сшита для диоровских бухгалтерш… что ж, дизайнерам нужны и бухгалтеры, а бухгалтершам – дизайнеры», - ответил на выпад художник.
Его модные фантазии стали сегодня более экстремальными и сексуальными. Художник считает, что это соответствует времени. Гальяно слишком театрален, слишком много неуместного историзма, однобок и этим часто разочаровывает зрителей. Его знаменитые сногсшибательные финальные выходы, специально придуманные и срежиссированные в духе коллекции, не раз становились гвоздем сезона. Кем он только не наряжался! И конкистадором, и Говардом Хьюзом, а совсем недавно – космонавтом! Экстравагантные наряды и вычурные шоу балансируют на грани фарса. "...в реальной жизни я не собираюсь быть ни космонавтом, ни лунатиком, – сказал дизайнер в одном из интервью. – Лунатиков и космонавтов одевает Джон Гальяно-дизайнер, а есть Джон Гальяно-человек».
Экстравагантный оригинал, но, наверное, один из самых адекватный людей мира моды.
С точки зрения креативности и с точки зрения коммерческого успеха Гальяно стал самым успешным дизайнером Дома Dior со времен самого Кристиана Диора.